Во время становления Советской власти в 1918—1919 годы мне шел семнадцатый год. И была я вплоть до 1921 гола женской делегаткой, а первым женорганизатором в Сюмсях была Евдокия Кулябина. Я уже не помню ее отчества, мы ее все Дуняшей звали.
Вот эти женделегатки работали с женщинами. Два раза в месяц мы женщин собирали, проводили собрания. Рассказывали им о Советской власти, иногда даже лекторов приглашали, устраивали также быт женщин.
А потом, когда началась ликвидация безграмотности, стали обучать неграмотных. Мне тоже дали нескольких женщин, моих подруг. Помню, как они ревели, потому что грамота трудно давалась, и я вместе с ними в слезы.
Голодное это были время. Приехал к нам в Сюмси продотряд, начальником которого был Георгий Яковлевич Нагорных. И к нам в дом подселили четырех продотрядовцев. Мы тогда не знали, кто они такие и зачем приехали. Они нам объясняли, что рабочие в городах голодают, потому что кулаки спрятали хлеб. Вот мы, мол, и приехали собирать этот хлеб. Мы только что смололи было четыре мешка ржи, два отдали. А вечером к нам заходит Георгий Яковлевич и говорит:
—Нюра, давай собирай своих подруг, и помогите нам мешки шить для зерна, их уже не хватает.
Быстро собрали у населения холст и принялись за работу. За каждый сшитый мешок давали полфунта хлеба. А когда весь холст перешили, организовали ткацкую мастерскую. Нитки собирали тоже у населения. Там же в мастерской ткали и шили мешки.
Помню, очень интересно делили землю по количеству едоков. Нас, молодых, попросили помочь ставить колья на границе наделов и записывать на них фамилии. Утром встали, а кольев-то уже нет, это богатые со злости все колья повыдергивали. Раза три, наверное, приходилось отмеривать землю.
В феврале 1929 года из женделегаток меня выдвинули председателем Сюмсинского сельского Совета. С разделением земли по едокам у крестьян участок под посев стал больше, но сеять-то нечего, зерна мало. Решили мы создать страховой фонд зерна. В сельском Совете собрался комитет бедноты для составления списка крестьян, решали, кому сколько зерна насыпать в этот страховой фонд. Заходит Гриша Тетенькин, был у нас такой зажиточный крестьянин. Ну-ка, говорит, Даниловна, покажи свои списки. Подсел к столу, схватил список и побежал. А мы быстро позвонили в НКВД, его тут же задержали. Но список как в воду канул, то ли он его проглотил, то ли куда спрятал, в общем, не нашли. Нам это показалось смешным, неужели он надеялся, что если уничтожит список, то зерно собирать не будут.
Осенью 1929 года меня направили на учебу в советскую партийную школу в Ижевск, оттуда всем курсом в Можгинский район для проведения коллективизации. Нас всех распределили по деревням для агитационной работы среди населения. В помощники мне дали паренька с лошадью, с ним и днем, и ночью ездили по деревням, агитировали крестьян в колхоз. С жителями вели большую разъяснительную работу. Объяснили преимущества коллективного труда, говорили, что со временем у нас будут тракторы, машины. Смеялись, конечно, люди, не верили. Робко, но начали вступать в колхозы. Мы обобществляли лошадей, плуги, бороны. А потом пошли слухи, что будут обобществлять и коров. Что тут было, крестьяне возмущаются, не будем, мол, вступать в колхоз, вычеркивайте из списка. Собрания заканчивались за полночь, в избе дым стоял коромыслом. А потом в газетах появилась статья И. В. Сталина «Головокружение от успехов». Вот тогда крестьяне убедились, что никто их коров забирать не будет. С каждым месяцем список вступивших в колхоз увеличивался. Колхозы росли, крепли, люди поверили в преимущество коллективного труда. Сейчас никто и жизни не представляет в единоличном хозяйстве.
Вот такие это были беспокойные времена — годы становления Советской власти и создания колхозов. Никак нельзя было тогда оставаться в стороне от этой кипучей, строившейся новой жизни.
А. Д. Чертанова, член КПСС с 1932 г.
|